Тема четвёртая. Русская Православная церковь во вт. пол. XV-XX веках
Лекция 18. Первые московские патриархи
I. Учреждение
Московского патриархата
II. Русская
церковь в Смутное время
III. Русская
церковь после Смутного времени.
Московская митрополия жила самостоятельною жизнью с 1458 года, со времени святителя Ионы. Связь ее с древними патриархатами выражался главным образом в материальной помощи («милостыня»), которую она им оказывала. Почти каждый год за ней приезжали в Москву по нескольку духовных лиц от восточных патриархов, а также из афонских, палестинских, египетских, сербских и других монастырей.
Положение православных христиан в Османской империи в XVI веке значительно ухудшилось. Распространено было насильственное обращение в ислам, превращение храмов в мечети, конфискация земельных угодий. За оставшиеся имения необходимо было уплачивать непомерные подати. Не обошла Православную церковь коррупция, поразившая Османскую империю. Претенденты на патриарший престол предлагали огромные суммы за свое избрание, а также обещали увеличивать ежегодные налоги с христиан в султанскую казну.
Бывали случаи, когда получение патриаршего престола обходилось претенденту в 100 000 и даже 150 000 золотых. Кроме подарков султану, новые патриархи платили еще великому визирю, придворным, чиновникам, евнухам, женам султана и прочим. Для возмещения этих затрат предстоятели отдавали архиерейские кафедры также за деньги, а митрополиты и епископы, в свою очередь, за мзду ставили священников и диаконов. Это стало причиной резкого снижения авторитета христиан в глазах иноверцев.
В 1586 году прибыл за милостыней в Москву Антиохийский патриарх Иоаким, задолжавший султану около 8 тысяч рублей золотом. Воспользовавшись его приездом, царь Феодор Иванович на совете бояр и духовенства внес предложение об учреждении в России патриаршества. Мысль эта была одобрена всеми присутствующими. Иоаким также поддержал предложение, но добавил, что для воплощения его необходимо согласие всех восточных патриархов.
Спустя два года в Москву прибыл за милостыней Константинопольский патриарх Иеремия II. За несколько лет до этого он был низложен и сослан на остров Родос за то, что осмелился перечить султану Мураду III (1574-1595). Его заменил монах Пахомий II (1584-1585), уплативший за назначение 10 000 золотых. Однако вскоре его заместил митрополит Феолепт II (1585-1586), пообещавший дать 20 000 золотых за патриаршую кафедру. Однако он не смог вовремя отдать деньги, был смещен, после чего в Стамбул возвратили из ссылки Иеремию.
Патриарх вернулся буквально на пепелище. Храмы были разграблены, казна оказалась пустой, резиденция конфискована, а кафедральный собор обращен в мечеть. Необходимо было заново обустраивать патриархию, но средств на это не было. Пример Иоакима Антиохийского показал, что можно обратиться за помощью в Москву, которая в деньгах не откажет. В июне 1588 года Иеремия II вместе со своим другом, известным историком митрополитом Монемвасийским Ерофеем, Елассонским архиепископом Арсением и большой свитой прибыл в Смоленск, откуда обратился к царю за позволением приехать в Москву.
Федор Иоаннович согласился незамедлительно. Иеремию II встретили с большими почестями. Его поселили на Рязанском подворье и обеспечили царским содержанием. Патриарха на долгое время оставили в покое, не дозволяя встречаться ни с кем из иностранцев и царских подданных. Периодически от царя и фактического правителя государства Бориса Годунова поступало предложение об учреждении патриаршества на Руси. Вначале Иеремия наотрез отказывался, говоря, что без соборного обсуждения такого важного вопроса он решить не имеет права. Однако через несколько месяцев патриарх смягчился и предложил даровать Москве автокефалию, какую имела в то время Охридская архиепископия, поминать Константинопольского патриарха за богослужением и брать от него святое миро. Это предложение в Москве не приняли, так как уже полтора века Русская Церковь уже была полностью автокефальной фактически.
Прошло еще несколько месяцев, и Иеремия внезапно согласился, заявив, что сам готов стать Московским патриархом. После долгих раздумий московское правительство дало согласие при условии переноса патриаршей кафедры во Владимир, ссылаясь на то, что на московской митрополичьей кафедре уже пребывает Иов. Иеремия дал отрицательный ответ на это предложение. Переговоры продолжились и, в конце концов, посланцы царя завили Иеремии, что если он сам не хочет возглавить Русскую церковь, то должен поставить на Москву Патриарха из русских. Иеремия возражал, заявляя, что он не может этого решить самолично, но, в итоге, дал обещание поставить Иова патриархом Московским.
17 января 1589 года царь созвал совместное заседание боярской думы вместе с Церковным собором. В Москву прибыли 3 архиепископа, 6 епископов, 5 архимандритов и 3 соборных старца монастырских. Феодор Иоаннович объявил о том, что Иеремия не желает быть патриархом во Владимире, а низложить ради него с Московской кафедры митрополита Иова невозможно. Кроме того, Иеремия вряд ли мог исполнять в Москве патриаршее служение, не зная ни языка, ни особенностей русской жизни. Поэтому царь объявил о своем решении просить у Иеремии благословения на поставление митрополита Иова в патриархи по тому чину, как он поставляет патриархов Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского.
Благословение было получено и 26 января по старому стилю (5 февраля по новому) 1589 года свершилась интронизация первого русского патриарха. Посреди Успенского собора были поставлены сидения для царя (в центре) и патриархов (по сторонам). Первым прибыл и облачился Иов, затем Иеремия, после этого в храм торжественно вошел царь Федор Иоаннович. Константинопольский патриарх благословил его, после чего государь сел на свое место и пригласил Иеремию сесть рядом, справа от себя. На скамьях воссело духовенство.
Затем ввели Иова, который, как при архиерейской хиротонии, прочел исповедание веры и присягу. Затем Иеремия объявил его Патриархом Московским и всея России и благословил. После этого Иов также благословил Иеремию. Затем они облобызались, и Иов обошел с целованием других архиереев. Затем Иеремия вновь его благословил, и Иов удалился в один из приделов храма. Началась литургия, которую возглавлял патриарх Иеремия.
По окончании Трисвятого Иов был введен в алтарь через Царские врата. Иеремия совершил над ним вместе со всеми присутствовавшими архиереями полное епископское рукоположение вплоть до произнесения молитвы «Божественная благодать...». Далее литургию возглавляли уже два патриарха вместе. После совершения литургии Иова вывели из алтаря на середину храма, где трижды сажали на патриаршее место с пением «Ис полла эти, Деспота» (гр. «На многие лета, Владыко»).
После этого Иеремия и царь вручили Иову по панагии. Константинопольский патриарх также передал ему роскошный клобук, украшенный золотом, жемчугом и каменьями, а также, не менее драгоценную изукрашенную бархатную мантию. После взаимных приветствий царь и два патриарха воссели на своих тронах. Федор Иоаннович, встав, произнес речь по случаю интронизации и вручил Иову посох святого Петра.
Затем был дан парадный обед в царских палатах, во время которого Иов отлучался для того, чтобы совершить объезд Москвы «на осляти» с окроплением города святой водой. На следующий день Константинопольский патриарх впервые прибыл в резиденцию Иова. Здесь произошла трогательная сцена. Иеремия не хотел благословить Иова первым, ожидая благословения от нового патриарха. Иов же настаивал на том, что Иеремия как отец должен его благословить первым. Наконец, последнего удалось уговорить, и он благословил московского патриарха, а затем сам принял благословение от него.
В маю этого же года был составлен текст «Уложе́нной грамоты», утверждавшей новый статус Русской православной церкви. Было решено, что патриарху Московскому и всея Руси должны подчиняться отныне не два, а четыре митрополита. Ими стали: Александр Новгородский и Великолуцкий, Гермоген Казанский и Астраханский, Варлаам Ростовский и Ярославский, Геласий Сарский и Подонский (Крутицкий). Учреждались шесть новых архиепископских кафедр: Вологодская и Велико-пермская, Суздальская и Тарусская, Нижегородская, Смоленская и Дорогобужская, Рязанская и Муромская, Тверская и Старицкая. В грамоте упоминалось о согласии всех Восточных патриархов на учреждение в Москве патриаршества, что, вообще-то, пока не соответствовало действительности.
Вскоре после Патриаршей интронизации состоялось поставление в митрополиты Александра Новгородского и Варлаама Ростовского. Затем на степень митрополий были возведены также Казанская епархия, где митрополитом стал будущий святитель Ермоген, и Крутицкая епархия. Архиепископиями должны были стать 6 епархий: Тверская, Вологодская, Суздальская, Рязанская, Смоленская, а также еще не существовавшая к этому времени Нижегородская (но открыть ее в то время не удалось, и она была учреждена только в 1672 г.). К двум прежним епископиям – Черниговской и Коломенской – было решено добавить еще шесть: Псковскую, Белозерскую, Устюжскую, Ржевскую, Дмитровскую и Брянскую, что, правда, выполнить при Иове так и не удалось (из названных кафедр открылась только Псковская).
Признание Московского патриархата Восточными патриархами. В мае 1589 года Иеремия отправился домой, получив от царя средства не только для того, чтобы рассчитаться с долгами, но и отстроить новую патриаршую резиденцию в константинопольском квартале Фанар. Через год он созвал в Константинополе Собор, на который прибыли патриархи Иоаким Антиохийский и Софроний Иерусалимский. Сильвестр Александрийский к этому времени скончался. Замещавший его Мелетий Пигас, вскоре ставший новым Александрийским патриархом, был противником Иеремии и поэтому не получил приглашения. Кроме трех глав восточных православных церквей присутствовали 42 митрополита, 19 архиепископов и 20 епископов. В итоге Собор признал патриарший статус за Русской Церковью в целом, а не за одним лишь Иовом персонально. За патриархом Московским было утверждено пятое место в диптихах.
Решения Константинопольского собора не устроили Москву, которая добивалась признания статуса русской церкви всеми патриархами, а также второго места (после Вселенского патриарха) в диптихах. В феврале 1593 года в Константинополе состоялся очередной Собор. На него прибыли все Восточные патриархи, в том числе и Мелетий Александрийский. К этому времени он согласился с тем, что происшедшее послужит благу Церкви и твердо поддержал учреждение патриаршества в Москве. В итоге Константинопольский собор, сославшись на 28 правило Халкидонского собора, еще раз подтвердил, что патриаршество на Москве, столице православного царя, целиком законно. Право избрания Московского патриарха в дальнейшем отдавалось российским архиереям. Собор вновь подтвердил только пятое место предстоятеля Русской церкви в диптихах.
Патриарх Иов (1589-1607).
Первый московский патриарх был незаурядным человеком. Внешняя красота соединялась с выдающимися способностями. Память его изумляла современников. Он знал наизусть Евангелие, Псалтирь и Апостол, помнил множество молитв, в том числе все тексты литургий Иоанна Златоуста и Василия Великого, которые он совершал без Служебника. Даже длинные молитвы на вечерне Пятидесятницы он тоже читал наизусть. Отличаясь высочайшим благочестием, Иов никогда не повышал голоса, отличался кротостью и смирением, которые не покинули его и после того, как он стал патриархом. Он совершенно не пил вина, что особенно изумляло его современников.
Будучи талантливым администратором, Иов энергично занялся устройством Русской церкви, заботился об исправлении богослужебных книг, благочинии среди духовенства, проповеди Православия среди народов Сибири и Поволжья, в Карелии. При нем состоялась общецерковная канонизация Василия Блаженного, Иосифа Волоцкого, Филиппа Московского, святителей Гурия и Германа Казанских и Варсонофия Тверского, преподобного Антония Римлянина.
Брестская уния 1596 года. На начало патриаршества Иова пришлось событие, оказавшее большое влияние как на жизнь православного населения Речи Посполитой, так и последующее развитие Русской церкви. Мы закончили рассмотрение дел в Киевской митрополии, находившейся под омофором патриарха Константинопольского, временем святителя Иосифа II Солтана (1507-1520). После его смерти церковная жизнь бывшей Киевской Руси начала стремительно приходить в упадок.
О митрополите Иосифе III (1522-1632) известно то, что он уступил кафедру луцкому епископу Макарию (1534 – 1555), назначенному королем. При Макарии была восстановлена епископская кафедра в Галиче, вскоре (в 1539 году) перенесенная во Львов. Следующим митрополитом стал Сильвестр (1555 – 1568), архимандрит одного из монастырей, ухитрявшийся оставаться при этом светским человеком. Но для того, чтобы после смерти Макария занять митрополичью кафедру, он вынужден был принять постриг и священнический сан.
При митрополите Сильвестре, в 1563 году, король Сигизмунд II Август (1548-1572) дал грамоту литовскому и русскому дворянству православной веры и всех других христианских исповеданий «о сравнении сего сословия в правах с дворянами Польского королевства, исповедующими веру римско-католическую». Это право было подтверждено в 1565 и 1568 гг.
О преемнике Сильвестра Ионе III (1568 – 1576) известно, что он продал должность своему преемнику Илье (1576 – 1579). Сменивший последнего Онисифор Девочка (1579 – 1589) был дважды женат до своего избрания митрополитом. Возвращавшийся из Москвы через Киев патриарх Константинопольский Иеремия II не мог оставить без последствий вопиющее нарушение церковных канонов и сместил двоеженца с кафедры.
Вместо Онисифора, по настоянию короля Сигизмунда III (1587-1532), Иеремия положил в митрополиты Киевские (1589-1599) Михаила Рогозу, архимандрита нескольких монастырей в Белоруссии. Подозревая последнего в симпатиях к Риму, Иеремия оставил своим экзархом луцкого епископа Кирилла Терлецкого. Мера эта, как и смещение еще нескольких недостойных священнослужителей, не привела к улучшению ситуации в митрополии.
На нее продолжали оказывать влияние различные неблагоприятные факторы. Среди них следует отметить существовавшее в Речи Посполитой право патроната (покровительства) над церковью. Первоначально оно включало в себя утверждение в должности духовных лиц светскими феодалами. Впоследствии польские короли стали трактовать патронат не только как право утверждать, но и как право назначать.
Духовные должности часто рассматривались как награда за государственные заслуги, а потому нередко на них назначались миряне, в том числе и недостойные сана. Был случай, когда на православную кафедру назначался католик. Случалось, что одна и та же кафедра или архимандрия давались сразу двум претендентам, между которыми начинались споры и даже боевые действия. Правом патроната пользовались не только короли. Храм или монастырь, построенный на средства местных феодалов, считались их собственностью, передаваемой по наследству. В результате светские лица назначали священников и были фактическими хозяевами приходов. Предоставляя мирянам право вмешиваться в дела церкви, патронат открывал широкий простор произволу и нарушениям церковных традиций.
Вмешательство светских властей в церковные дела усилилось при Сигизмунде III. Сын шведского короля, он был приглашен на польский трон, а после смерти отца занял и шведский престол (1592-1599). Будучи фанатичным католиком, Сигизмунд стремился искоренить в подвластных ему странах как православие, так и протестантизм. На помощь он призвал монахов «Общества Иисуса», прибывших в 1564 году в Польшу, а после 1569 года в Литву. Вначале иезуиты повели наступление на протестантов, но вскоре главные усилия направили против православных, добиваясь как перехода в католичество отдельных верующих, прежде всего элиты, так и заключения церковной унии. Главной сферой их деятельности стало образование.
Иезуитские школы – коллегиумы и академии активно действовали в двух десятков городов, расположенных ныне на территории Украины. Уровень обучения в них был высоким и отвечал всем стандартам тогдашнего европейского образования. Как свидетельствуют сами учителя-иезуиты, «Божией милостью редко какой выпускник не отрекся от ошибок предков, не принял бы католичество и не стал бы в нем непоколебимым».
Православное общество стремительно теряло свою светскую элиты. Дети ревностных борцов за чистоту веры становились не менее ревностными католиками и ополячивались, порывая с родными религиозными и культурными традициями. Такая участь постигла представителей древних русских княжеских и боярских родов – Слуцких, Ходкевичей, Сапег, Радзивиллов, Тышкевичей, Острожских, Вишневецких и многих других.
Иезуиты стали активно внедрять календарную реформу, проводимую с 1582 года по указу папы Григория ХIII. Во всех католических государствах вместо старого юлианского календаря вводился новый - григорианский. После четверга, 4 октября 1582 года следующим днём года стала пятница, 15 октября. По-новому исчислялся високосный год, содержащий 366 дней (год становится високосным, если его номер делится без остатка на 4 и не делится на 100 или его номер делится без остатка на 400).
Папа Григорий XIII направил предложение перейти на новый календарь Константинопольскому патриарху Иеремии I. Тот собрал собор, на котором предложение Рима было отвергнуто, так как приводило к нарушению седьмого Апостольского правила, запрещавшего праздновать Пасху ранее иудейской Пасхи и в один день с иудеями: «Если кто, епископ, или пресвитер, или диакон святой день Пасхи прежде весеннего равноденствия с иудеями праздновать будет: да будет извержен от священного чина». Также значительно сокращался Петровский пост, поскольку он оканчивается ежегодно в один и тот же день.
Подробнее о причинах того, почему Православная Церковь не переходит на григорианский календарь см. здесь.
Польский король Стефан Баторий под давлением иезуитов издал универсал, повелевающий уже осенью 1582 года всем подданным признать новый календарь. Православные, повинуясь вселенскому патриарху, а не папе и королю, продолжили отмечать церковные праздники по юлианскому календарю (старому стилю). В ответ представители власти стали врываться в православные храмы и прерывать праздничные богослужения как нарушающие королевский указ. Столкновения из-за календаря между православными с одной стороны и католиками, поддерживаемыми властями, с другой происходили в Луцке, Полоцке, Вильно и многих других населенных пунктах.
Защитниками интересов православных общин в Речи Посполитой со второй половины XVI века стали церковные братства, объединения мирян, создававшиеся, как правило, вокруг определенного храма. Члены объединения (братчики) заботились о благоустройстве своей церкви, отмечали совместной трапезой праздники, создавали больницы и богадельни для попечения о больных и престарелых. Важным направлением деятельности братств становится духовное просвещение мирян – изучение священных книг, создание братских школ и типографий. Первую братскую типографию на территории современной Украины основал во Львове московский первопечатник Иван Федоров. В ней он в 1573 году напечатал первую славянскую грамматику, а через год «Апостол». Из Львова Иван Федоров был приглашен князем Острожским в Острог, где устроил типографию, в которой в 1581 впервые на Руси напечатал Библию.
Братства принимали участие в выборе епископов и митрополитов, следили за сохранностью и правильным употреблением церковных средств и имущества, выступали против злоупотреблений духовных лиц, в том числе и высших. Последние же тяготились вмешательством братств в церковные дела и всячески стремились освободиться от нежелательной для них опеки. Начались конфликты, для разрешения которых обе стороны стали обращаться к светским властям, которые нередко становились на сторону братств.
В конце XVI века наиболее ожесточенный конфликт, причиной которого стал спор за право патроната над двумя монастырями, разгорелся между львовским епископом Гедеоном Балабаном и местным братством. Масла в огонь подлил константинопольский патриарх Иеремия II, вставший в этом противостоянии на сторону львовского братства. Остановившись в Украине во время своей поездки в Москву, он дал львовскому братству право ставропигии, то есть независимости от суда местного епископа и подчинения только патриарху. Такое же право было даровано вскоре виленскому, затем киевскому и ряду других братств.
Такие действия патриарха высшие иерархи Западной Руси посчитали ущемлением их прав. Недовольством сумели воспользоваться иезуиты, которые доказывали своеволие патриарха, указывая на его ошибки (в грамотах патриарха, не знавшего церковно-славянского языка, было, действительно, немало противоречий). Среди епископов и части православной элиты Речи Посполитой стала распространяться мысль об унии с Римом, которая, как им казалось, положила бы конец кризису в западнорусской церкви.
Первым высказал такое намерение львовский епископ Гедеон (Балабан). Он вошел в соглашение с Кириллом (Терлецким), с которым ранее находился во враждебных отношениях. К ним присоединились минский епископ Леонтий (Пельчинский), холмский Дионисий (Збируйский) и владимир-волынский Ипатий (Потий), воспитанник краковской иезуитской коллегии, бывший сначала католиком, затем кальвинистом и, наконец, превратившийся в православного архиерея.
В 1595 году Гедеон (Балабан) созвал во Львове собор, на котором обсуждался вопрос о принятии унии. Участники его убедили митрополита Михаила (Рогозу) подписать выработанные ими условия объединения с Римом. Они сводились к следующему:
- подчинение папе Римскому;
- неприкосновенность православных догматов и обрядов;
- охрана прав церковной иерархии от посягательств как светских феодалов, так и церковных братств;
- получение высшим православным духовенством сенаторских званий и других льгот, которые имели католические епископы и архиепископы;
- ограждение западнорусской церкви от влияния Константинопольского и других Восточных патриархов.
Об этих замыслах высшего духовенства стало известно самому известному в то время ревнителю Православия, князю Константину Константиновичу Острожскому (1526 – 1608), одному из самых влиятельных и богатых людей Речи Посполитой. Князь разослал окружное послание, в котором убеждал православных христиан твердо держаться своей веры. Православный богослов Стефан Зизаний (1550 – 1664), учитель Виленской братской школы, написал против унии полемическую «Книжицу на римский костел». Повсеместно начались волнения, направленные против униатствующих епископов. Размах выступлений вынудил Гедеона (Балабана) отстать от унии, за ним последовал перемышльский епископ Михаил (Копыстенский).
Однако остальные сторонники унии от своих намерений не отступали. В сентябре 1595 года епископы Кирилл (Терлецкий) и Ипатий (Потий) отправились в Рим для подписания акта подчинения Западнорусской церкви папскому престолу. 15 ноября они прибыли в Рим и вскоре были приняты папой Климентом VIII (1592-1605) «с несказанной милостью и лаской». Папа поручил митрополиту Михаилу (Рогозе) созвать собор для официального оформления унии на условиях, выработанных Ферраро-Флорентийским собором (1438-1445).
В конце 1596 в Бресте был созван собор, на который прибыли экзархи патриархов константинопольского и александрийского, много епископов, духовенства и мирян с обеих сторон, православной и униатской. Совместного заседания не получилось. Сторонники унии разместились в городском кафедральном соборе, для православных же были закрыты все храмы. Они принуждены были работать в доме князя К. Острожского. Возглавил православное собрание экзарх Вселенского патриарха Никифор, имевший полномочия председательствовать на местных соборах, даже если бы в них участвовал митрополит Киевский. Присутствовал также экзарх Александрийского патриарха Кирилл Лукарис. Таким образом, православный собор в Бресте был канонически правомочным.
Митрополита Михаила и епископов-униатов трижды пригласили на заседания православного собрания, но они не явились. Тогда Никифор открыл собор, который постановил, что согласия восточных Патриархов никто не вправе решать вопрос об унии. Также был произведен суд на митрополитом и епископами-униатами. Их обвинили в том, что они:
- нарушили епископскую клятву верности Патриарху и православной вере;
- посягнули на права Константинопольского Патриарха в его пределах по постановлению древних Соборов;
- самовольно дерзнули решить вопрос о соединении Церквей;
- пренебрегли троекратным вызовом их на объяснение перед патриаршим экзархом и собором.
После оглашения доказательств этих обвинений Патриарший экзарх встал на возвышение и, держа в руках крест и Евангелие, торжественно, от имени собора, объявил епископов-отступников лишенными священного сана. Затем участники собрания дали «обет веры, совести и чести» - не повиноваться лжепастырям. Об этом решении было объявлено униатскому собранию. К королю православный Собор направил просьбу: лишить отлученных епископов их епархий («хлебов духовных») и отдать их места новым кандидатам, избранным православными.
Тем временем, участники униатского собрания, на котором присутствовали несколько епископов, папские и королевские послы, утвердили акт унии с Римом. Также было провозглашено отлучение от Церкви активных ее противников: Гедеона (Балабана), Михаила (Копыстенского), девятерых архимандритов и протоиереев поименно, а также в общей форме всего духовенства, не принявшего унии. К королю было направлено прошение - вместо отлученных назначить тех, кто принял унию.
Оба собора закончили работу 9 сентября. Король утвердил решения униатов и они обрели силу закона. Борьба против унии отныне расценивалась как выступление против государства. На участников православного собора обрушились репрессии. Даже экзарх Никифор был арестован, обвинен в шпионаже в пользу Турции и заключен в крепость, где вскоре умер. Духовенство, сохранившее верность Православию, подвергалось всевозможным издевательствам и изгонялось. Православные храмы передавались униатам.
На долгие десятилетия Православная Церковь на западнорусских землях оказалась в положении гонимой. Но и униатская церковь не обрела желаемого статуса. Католики не считали униатов равными себе, а униатские иерархи так и не получили от короля обещанных сенаторских привилегий.
Время патриаршества Иова было омрачено не только Брестской унией, но и внутренними катаклизмами. Потрясением для всего Московского государства стало убийство младшего сына Ивана Грозного царевича Дмитрия, совершенное в городе Угличе 15 мая 1591 года. По стране немедленно распространились слухи о том, что это преступление было делом рук Бориса Годунова, расчищавшего себе путь к престолу. Несмотря на то, что никаких доказательств не было ни тогда, ни сейчас, это мнение стало почти всеобщим.
В 1598 году, после смерти Федора Иоанновича, династия Рюриковичей пресеклась. Царем был избран боярин Борис Годунов. Начало его правления было успешным для страны, однако вскоре на нее обрушились стихийные бедствия, повлекшие неурожай и голод. Во многих областях бесчинствовали банды разбойников, справиться с которыми царские воеводы не могли. Растущее недовольство народа обратилось против царя, чье пребывание на троне многим казалось незаконным. Этим не преминули воспользоваться противники царя, во главе которых стали князья Шуйские. Для подавления недовольства царь стал подвергать своих противников ссылкам и казням.
В это время многие обращались к патриарху Иову со словами: «Что отче святый, творимое сие видеши, а молчиши»? Патриарх же, по словам современника, «день и нощь со слезами непрестанною в молитвах предстоял в церкви и в кельи своей; непрестанно пел молебныя пения собором, с плачем и великим рыданием; также и народ с плачем молил, дабы престали от всякого злого дела, паче же от доводов и ябедничества, и бе ему непрестанные слезы и плач непостижимый». Однако молитвы патриарха не изменили положения. Автор «Истории Русской церкви», доктор церковной истории, профессор Владислав Петрушко пишет: «Самым драматичным было то, что русское общество рубежа XVI-XVII веков было больно духовно, народ, нравственно одичавший в годы Опричнины, озлобленный и при этом замкнувшийся в обрядовом благочестии, во многом утратил подлинное понимание православной духовности».
В это время в польской Украине появился человек, назвавший себя царевичем Дмитрием, сыном Ивана Грозного. Он принял католичество и дал клятву присоединить к унии с Римом Русскую Церковь. Собрав войско из польских добровольцев и казаков, Лжедмитрий перешел границу и двинулся к Москве. К нему стали присоединяться отряды русских людей, признавших Самозванца своим государем. В это время (апрель 1605 года) скончался Борис Годунов, которого сменил на троне 16-летний сын Феодор II (23.04 - 11.06. 1605.), чье царствование стало самым коротким в истории государства.
Патриарх Иов твердо стоял на стороне законного царя и осудил самозванца. Первосвятитель посылал письма князю Константину Острожскому, польскому дворянству и духовенству, увещевая их не верить Лжедмитрию. Он старался рассеять ложные слухи о его царском достоинстве и предал самозванца анафеме. Согласно повелению патриарха во всех церквах читали грамоту, в которой доказывалось, что Лжедмитрий был беглым монахом Чудова монастыря Григорием Отрепьевым, а также предавались проклятью все, кто будет стоять за него.
Но справиться с изменой патриарх не смог. В Москве был составлен заговор в пользу Самозванца. Заговорщики свергли и убили царя вместе с матерью. Ворвавшись в Успенский собор во время литургии, они сорвали с Иова святительскую одежду, облекли его в рясу простого монаха, били и бесчестили. Патриарший двор был разграблен толпой, а сам святитель после долгих публичных издевательств сослан в Старицкий Успенский монастырь.
20 июня 1605 года под всеобщее ликование народа Самозванец торжественно вступил в Москву. Спустя четыре дня рязанский архиепископ Игнатий, грек по происхождению, ранее подтвердивший права Лжедмитрия на царство, был возведён в патриархи. Он попытался получить благословение на патриаршество от низложенного Иова, к которому специально дважды ездил в Старицу. Но тот отказал приспешнику самозванца, сказав при этом горькие слова: «По ватаге и атаман, а по овцам и пастырь».
Среди русских архиереев примеру Иова последовал один лишь Астраханский архиепископ Феодосий. Привезенный в Москву, он, будучи приведенным к Лжедмитрию, в глаза обличал его как самозванца. На удивление тот не велел его казнить, но, объявив сумасшедшим, отправил в ссылку.
18 июля в столицу была доставлена вдова Ивана Грозного царица Марфа, которая признала в Самозванце своего сына. 30 июля 1605 Игнатий совершил обряд венчания его на царство с именем Дмитрия I Иоанновича (1605-1606). Царствование самозванца было ознаменовано ориентацией на Польшу во внешней политике и попытками реформ во внутренней. Однако власть его оказалось непрочной.
С одной стороны, царское окружение было недовольно явным неправославием Лжедмитрия и его невесты, польской аристократки Марины Мнишек, которые не соблюдали постов, редко посещали православное богослужение и т.п. С другой стороны, из Рима одно за другим шли послания с упреками за нерешительность в деле «просвещения» русского народа. В итоге, самозванец смог продержаться на троне всего одиннадцать месяцев.
Всеобщее недовольство переросло в восстание. 17 мая 1606 года во время свадебных торжеств Самозванец был убит, труп его сожгли, а пепел выстрелили из пушки в сторону Польши. На следующий день был низложен и Игнатий, заточенный в Чудовом монастыре Московского Кремля. Новым царем стал глава заговорщиков князь Василий Иванович Шуйский (1606 – 1610). 1 июня 1606 года он был коронован новгородским митрополитом Исидором. Сразу по воцарении Василий Шуйский отправил послание к святителю Иову в Старицу с предложением вновь возглавить Русскую Церковь, но патриарх отказался, ссылаясь на немощь и слепоту.
Патриарх Иов мирно скончался 19 июня 1607 года и был погребен у западных дверей Успенского собора Старицкого монастыря. Спустя 45 лет нетленные и благоуханные мощи святителя были перенесены в Москву. От них происходило множество исцелений. По благословению Святейшего Патриарха Пимена (1971-1990) и Священного Синода имя святителя Иова в июле 1979 года было внесено в число Собора Тверских святых. Для всероссийского почитания святитель Иов был канонизирован на Apхиерейском соборе Русской Православной церкви в октября 1989 года в дни празднования 400-летия Патриаршества на Руси.
Память
патриарха Иова 5/18 апреля и 19 июня/2 июля.
Патриарх Гермоген (1606–1612).
Избрание патриарха произошло в конце июня 1606 года. Им стал митрополит Казанский Гермоген, которого святитель Иов благословил быть своим преемником. 3 июля прошла интронизация. Для того, чтобы остановить не прекратившееся с гибелью первого самозванца брожение в народе, патриарх Гермоген и церковный Собор постановили произвести в Успенском соборе Кремля чин всенародного покаяния. Он состоялся 20 февраля 1607 года.
Множество народа собралось в соборе, куда из Старицкого Успенского монастыря прибыл уже совершенно слепой и немощный Иов, облаченный в простую монашескую рясу. Представители народа подали в руки Иову челобитную, в которой исчислялись их многочисленные вины: клятвопреступление по отношению к Борису и Феодору Годуновым, признание самозванца и низложение Иова с патриаршества. Москвичи просили прощения за себя и за всех русских людей.
После прочтения челобитной Иов и Гермоген велели зачитать с амвона разрешительную грамоту народу, в которой прощались и разрешались вины всех уклонившихся в смуту. Народ призывался к тому, чтобы впредь не нарушать крестного целования, но служить законному царю Василию I. При чтении грамоты многие не смогли сдержать слез. Но, увы, вскоре эти слезы были забыты. Тем более, что в чине покаяния, как и в избрании Шуйского на царство, приняли участие почти одни москвичи. Они не повлияли на настроение жителей других городов России. Успокоения так и не наступило, и смута на Руси продолжалась.
Новый царь не сумел заслужить расположения народа и успокоить волнения. К тому же в России появился новый самозванец, который выдавал себя за того же царевича Дмитрия. Он рассказывал, что во время восстания убежал из Москвы, а вместо него убили какого-то немца. Лжедмитрий II собрал войско из поляков и ставших на его сторону русских, пошел на Москву и расположился в селе Тушино близ Москвы, от которого получил прозвище «Тушинский вор». Оказавшая в его лагере Марина Мнишек признала Лжедмитрия II своим мужем.
Патриарх Гермоген все время своего предстоятельства оставался непоколебимым столпом Церкви и государства. Он поддерживал Василия Шуйского как государя, хотя и видел его слабости как человека и правителя. Патриарх рассылал по городам грамоты, разоблачая нового самозванца. 3 июня 1606 произошло обретение нетленных мощей царевича Дмитрия, которые торжественно перенесли из Углича в Москву и положили в Архангельском соборе Московского Кремля, «в приделе Иоанна Предтечи, идеже отец и братья его». В том же 1606 году «составиша празднество царевичу Димитрию трижды в год»:
Память
патриарха Гермогена: Рождение (19 октября/1 ноября),
убиение (15/28 мая), перенесение мощей к Москве (3/16 июня).
Положение государства несколько улучшилось после заключения союза со шведами и нескольких побед над отрядами Лжедмитрия II, одержанных племянником царя талантливым военачальником князем Михаилом Скопиным-Шуйским. Однако внезапная смерть его и нашествие польского войска во главе с королем сделали положение катастрофическим. В 1609 году Сигизмунд III осадил Смоленск и стал требовать московской короны своему сыну Владиславу. Это требование поддержала группа влиятельных бояр в самой Москве. Они составили заговор, свергли Василия Шуйского и насильно постригли его в монахи. Позже царь вместе с двумя братьями был выдан полякам, вывезен в Польшу, где умер в заточении.
Боярское правительство («Семибоярщина»), возглавляемое князем Федором Мстиславским, впустило в Москву поляков. 6 сентября 1610 года правительство и «люди московские» присягнули новому царю Владиславу Жигимонтовичу, от имени которого даже стали чеканить новую монету. Однако сам королевич в Москву не прибыл и не был венчан на царство. Его представлял в Москве сначала гетман Станислав Жолкевский, а затем воевода Александр Гонсевский, расположившиеся в Кремле.
Патриарха Гермогена силой принуждали признать царём королевича Владислава. Однако святитель отказался и стал рассылать грамоты с призывом ополчиться против захватчиков. За это патриарх был арестован и заточен в Чудовом монастыре, где скончался от голода и жажды 17 февраля 1612 года. В 1652 году рака с мощами священномученика была вскрыта. Патриарх лежал в ней как только что уснувший. Спустя два года его нетленные мощи были перенесены в Успенский собор Московского Кремля. В 1913 году Русская Православная Церковь прославила Патриарха Гермогена в лике святых.
Память его 12 /25 мая и 17 февраля/1 марта.
А. П. Богданов. Патриарх
Гермоген
Призыв патриарха Гермогена к борьбе против захватчиков был услышан Церковью и народом. На этот раз церковная иерархия явила пример патриотизма. Во время осады Новгорода интервентами архиепископ Исидор лично присутствовал на стенах и воодушевлял горожан. Мученически погибли за свою преданность вере и отечеству епископ Тверской Феоктист и владыка Суздальский Галактион. Во главе народной борьбы против захватчиков стояли Казанский владыка Ефрем, епископ Смоленский Сергий, митрополит Ростовский Филарет и другие.
Центрами сопротивления врагу стали русские монастыри. Многие из них были полностью разрушены, другие, превратившись в настоящие крепости, выстояли. Кириллов монастырь, например, выдерживал осаду пять лет. Но особой славой увенчал себя Троицкий монастырь. Он смог выдержать 16-месячную осаду 30-тысячного польского войска, имея всего лишь чуть более двух тысяч защитников из монахов и людей разных сословий. Возглавлял оборону келарь (заведующий монастырским столом) Аврамий Палицын, составивший повесть об осаде Троицкого монастыря.
От тесноты, сырости, недостатка чистой воды и съестных припасов в монастыре развилась цинготная болезнь. Но дух защитников не был сломлен. Им недоставало боеприпасов, но они обходились подручными средствами: обливали осаждавших кипятком, смолой и т.п. Враги неоднократно шли на приступ, разрушали ветхие стены лавры из осадных пушек, но осажденные все выдержали. Кто был способен держать оружие в руках, тот шёл на стены. Грамотные монахи переписывались грамоты патриарха Гермогена, писали собственные воззвания к народу.
Грамоты, с риском для жизни гонцов, рассылаемые по стране, возбуждали в людях религиозное и патриотическое чувство. Одна такая грамоты, пришедшая в 1611 году в Нижний Новгород, вызвала небывалый подъем. На средства горожан было создано ополчение, которое после трехдневного поста и усиленной молитвы двинулось на Москву. Душой ополчения был нижегородский староста купец Козьма Минин, а военным командиром популярный в народе военачальник князь Дмитрий Пожарский. Знаменем же народного движения стала чудотворная Казанская икона Божией матери. В начале ноября 1612 года столица была освобождена.
В память
освобождения столицы от поляков было установлено ежегодное празднование
Казанской иконы Божией Матери, которое отмечается 22 октября\ 4 ноября.
12 февраля 1613 года в Москве для избрания нового царя был созван Великий Земский собор. Выбор пал на 16-летнего Михаила Федоровича Романова, который в это время проживал вместе с матерью-инокиней в Костромском Ипатьевском монастыре. К нему было отправлено посольство с приглашением занять царский престол.
Несмотря на освобождение столицы от неприятеля, польский королевич Владислав по-прежнему считал себя Московским царем (он отказался от этого титула только в 1634 году). В стране находились отряды польских и шведских интервентов, бродили разномастные разбойничьи шайки. Один из польских отрядов, узнав об избрании Михаила Романова на царство, направился к Костроме, намереваясь убить его. Проводником поляки взяли Ивана Сусанина, который завел их в непроходимые места. Поляки замучили его, но сами погибли в болотах.
Смутное время, бурями своими поднявшее с
Русской земли все ее плевелы и ознаменовавшееся множеством измен и кровавых
преступлений, показало вместе с тем и духовную прочность народа. В сокровищницу
народной памяти вошли подвиги патриархов Иова и Гермогена,
защитников Троицкой лавры, князя Дмитрия Пожарского, Козьмы
Минина, Ивана Сусанина и множества других патриотов, которые поднялись на
защиту Православной веры и своего Отечества – Святой Руси.
Патриарх Филарет Романов (1619-1633)
Семь лет после кончины патриарха Гермогена Русская церковь оставалась без предстоятеля. Текущими делами управлял митрополит Крутицкий Иона. Самой достойной кандидатурой на место патриарха многие считали отца молодого царя, боярина Федора Никитича Романова, племянника царицы Анастасии, первой жены Ивана IV Грозного. При Борисе Годунове, считавшего Романовых своими политическими противниками, Федор Романов и его жена Ксения Ивановна Шестова были насильно пострижены в монахи под именами «Филарет» и «Марфа» и сосланы.
Освобождённый в 1605 году Лжедмитрием I как его «родственник», Филарет Романов занял пост митрополита Ростовского. После убийства Самозванца он вошел в оппозицию царю Василию Шуйскому. С 1608 года Филарет Романов был «нареченным патриархом» при Лжедмитрии II, при этом представляя себя пленником самозванца. Он не возражал против избрания московским царём королевича Владислава, но требовал, чтобы тот принял православие. Во время переговоров с интервентами был арестован ими, вывезен в Польшу и заключен в крепости Мариенбург.
Лишь спустя восемь лет, 1 июня 1619 года Филарет Романов был освобождён в порядке обмена пленными и вернулся в Москву. Спустя три недели он был избран Патриархом Московским и Всея Руси. 24 июня 1619 года чин интронизации совершил находившийся в Москве Иерусалимский Патриарх Феофан III (1608 – 1644).
Первосвятительство Филарета было временем полного развития патриаршей власти. Будучи отцом царя, он до конца жизни официально был его соправителем с титулом «Великий государь». Все распоряжения верховной власти выходили от имени обоих «великих государей», им обоим делались доклады и представлялись иностранные послы. При этом Филарет Никитич, как называли его, сосредоточил в своих руках всю полноту власти. Он перестал созывать Земские соборы и ограничил влияние Боярской думы.
Двор патриарха был устроен по образцу царского. Для управления патриаршими волостями были образованы приказы: Судный, Церковный, Казенный (ведавший сборами с духовенства) и Дворцовый. В каждом приказе сидел патриарший боярин с дьяками и подьячими. Во всем государстве производились подробные описания церковных и монастырских имуществ, пересмотр и подтверждение жалованных грамот, выданных монастырям. При Филарете в 1620 году была открыта новая епархия - Тобольская. Создав мощный бюрократический аппарат, он провел ряд экономических и политических реформ, позволивших преодолеть последствия Смутного времени и стабилизировать внутреннее положение страны.
Как умный человек, патриарх видел, что в церковной жизни недоставало образования, без которого религиозность превращалась в простую приверженность к внешним формам и обрядам. Подобное положение достаточно долго могло сохраняться в стране замкнутой, не подверженной ни внешнему влиянию, ни возможности сравнения своего с чужим, ни возникавшим беспокойным вопросам. Но уже при Борисе Годунове усилился наплыв в Московское государство иностранцев, с которыми общалось все больше русских людей.
Некоторые из них стали подражать иноземным обычаям и, более того, заимствовать чуждые Православию религиозные взгляды. Обрядовое благочестие, не подкрепленное знаниями, оказалось беззащитным перед протестантскими насмешками. Знать, служилые и торговые люди, входя в ближайшее общение с иноземцами, начинали иной раз не только высмеивать православные обряды, но и отступать от веры предков.
Выхода было два: либо полное прекращение контактов с иностранцами, либо православное просвещение народа. Патриарх Филарет не был противником последнего. Он заботился об открытии церковных школ, призывал архиепископов к учреждению училищ при архиерейских домах. В Чудовом монастыре Филарет лично основал греко-латинское училище. Приехавший в 1632 году посланник александрийского патриарха Иосиф по просьбе Филарета остался в Москве для перевода книг и устройства греческой школы.
Не забывал патриарх и об ограждении православных людей от иноземного влияния. В стране не дозволялось строительство католических храмов, протестанты же могли иметь свои дома молитвы только в московской Немецкой слободе. На Московском соборе 1620 года было принято решение о том, что католиков, униатов и протестантов, желающих присоединиться к православной Церкви, принимать не иначе, как через второе крещение. Предписывалось перекрещивать даже православных, если они были крещены не через погружение, а через обливание, не исключая лиц, имевших священнический сан.
При патриархе Филарете состоялась канонизация двух святых - Макария Желтоводского Унженского (1349-1444, память 25 июля\7 августа) и Авраамия, епископа Чухломского и Галицкого (+ 1375, память 20 июля\2 августа). В 1625 году персидский шах прислал часть Господней ризы, которая была поставлена в ковчеге в Успенском соборе. При Филарете возобновились прерванные в Смутное время контакты Москвы с восточными православными Церквами.
Плодотворной деятельности патриарха способствовали его личные качества. Он отличался редкой красотой, вошедшей в поговорку, большим умом, любознательностью и начитанностью, был приветлив, щедр и милостив. Строгость к провинившимся соединялась в нем с редким чувством справедливости. Патриарх любил во всем порядок, был расчетлив, нерасточителен, скромен и экономен в расходах на себя - менял верх на шубе, вместо приобретения новой, отдавал старые сапоги в починку, с необыкновенной предосторожностью отдавал чистить и мыть свой единственный белый шелковый вязаный клобук с шитым золотом и серебром херувимом.
Патриарх Филарет, высоко поднявший авторитет Русской Церкви, скончался 1 октября 1633 года, указав на своего преемника - архиепископа Псковского Иоасафа. Погребен в Успенском соборе Московского Кремля.
А. П. Богданов. Патриарх
Филарет Никитич
Восстановление православной иерархии в Речи Посполитой.
В начале ХVII века положение православных, особенно в Литве, на Волыни и в Галиции, оставалось крайне тяжелым. В 1610 г. учитель Виленской братской школы Мелетий Смотрицкий обрисовал его в сочинении «Тренос» или «Плач Церкви восточной». Автор изобразил церковь в образе матери, покинутой своими детьми и жалующуюся на свою судьбу: «Горе мне, бедной, горе несчастной… Руки мои в оковах, ярмо на шее, путы на ногах, цепь на бедрах, меч над головой обоюдоострый». В бедах церкви автор обвинил, в первую очередь, православных иерархов, заключивших церковную унию с католиками: «О, несчастное стадо! Может ли быть пастырем и учителем тот, кто сам нигде не учился, кто не ведает, что Богу должен, а что - ближнему своему? Врачу! Исцелися сам! Учитель, научись сам сначала!».
Мелетий Смотрицкий упрекал высшее духовенство и за то, что из-за их нерадивости и непросвещенности от православия отошли многие знатные семьи - «в разные секты и веры поубегали». Он приводит длинный список князей и другой знати, которые в течение XVI и начала XVII веков перешли в католицизм или протестантизм. Книга ходила по рукам, ее читали и перечитывали, считали своим главным достоянием, некоторые даже завещали класть ее себе в гроб. В католических храмах «Тренос» был предан анафеме, за его продажу или покупку был назначен штраф в 5000 злотых, а издавшее его Виленское Святодуховское братство подверглось репрессиям.
В 1620 году сейме в Варшаве волынский депутат Лаврентий Древинский в своем выступлении так охарактеризовал притеснения православных: храмы запечатаны, в монастырях запирают скот, к больному нельзя открыто идти со святыми Дарами, дети умирают без крещения, а взрослые без причащения, тело покойного православного можно вывозить лишь воротами, которыми из города вывозят нечистоты и т.п.
Опорой Православия в Украине оставались монастыри. Несмотря на все притеснения, число православных обителей постоянно превышало численность униатских. В течение первых двух десятилетий после Брестской унии были основаны или возродились около десяти новых православных монастырей. В их числе Почаевский Свято-Успенский, основанный по преданию около 1240 года печерскими монахами, бежавшими из разоренного Батыем Киева. К этому же времени предание относит чудо явления на горе Почаевской Пресвятой Богородицы, оставившей на скале след Своей правой стопы.
Возрождение монастыря связано с именем благочестивой помещицы Анны Гойской, подарившей обители чудотворную икону Божией матери, привезенную на Волынь греческим митрополитом Неофитом 1559 году.
Почаевская икона Божией матери
Свято-Успенская Почаевская
лавра
Не смогли униаты захватить и Киевский Печерский монастырь, архимандритом которого с 1599 года стал Елисей Плетенецкий (1550-1624), один из выдающихся православных деятелей того времени. Он обновил обитель, пришедшую ранее в упадок, привел в порядок иноческую жизнь, собрал вокруг себя образованных, завел типографию, с помощью которой развил широкую издательскую деятельность, устраивал школы. Елисей Плетенецкий скончался в 1624 году, назначив себе преемником не менее известного деятеля Православной церкви Захарию Копыстенского (? – 1627).
Сопротивление окатоличиванию
продолжали оказывать православные братства.
В 1615 году благочестивая киевлянка Елизавета Гулевич
подарила Киевскому Богоявленскому братству участок земли вместе со зданиями для
учреждения братского монастыря и школы, при которых вскоре были созданы
типография и бумажная фабрика. Первым настоятелем Богоявленского монастыря стал
Исаия Копинский,
а первым ректором Братской школы Иов Борецкий, бывший ранее ректором Львовской школы. В
Киевское братство в полном составе вступило Запорожское казачество во главе со
своим предводителем Петром Сагайдачным, построившим
для братского монастыря церковь.
В 1620 году в Киев прибыл Иерусалимский патриарх Феофан III, наделенный полномочиями от Константинопольского патриарха для устройства церковных дел в Западной Руси. По просьбе казацкого предводителя Петра Сагайдачного он восстановил православную иерархию в Речи Посполитой. Патриарх Феофан поставили в митрополиты Киевские Иова Борецкого и рукоположили епископов на Владимирскую, Луцкую, Перемышльскую, Холмскую и Пинскую кафедры. Он также завещал епископам, в случае смерти митрополита, тотчас самим поставить нового, не ожидая утверждения от Константинопольского патриарха.
Восстановление иерархии произошло при отчаянном сопротивлении противников Православия. Церковь, где происходило рукоположение епископов, охраняли вооруженные казаки, да и самому патриарху пришлось покинуть Киев под охраной казацкого войска. Иосиф Рутский, третий униатский митрополит (1613-1637 г.), предал анафеме новых православных иерархов и смог убедить короля Сигизмунда III в том, патриарх Феофан – самозванец и шпион султана, а рукоположение, совершенное им является неканоническим. В итоге король издал универсал, в котором повелел православных епископов и признающих их за законных иерархов арестовывать и заключать в темницы.
У воинственных униатов были развязаны руки. Начались гонения, преследования, притеснения и убийства православных. Все вновь поставленные епископы так и не могли поселиться в своих епархиях и вынуждены были остаться под защитой казачества. Надежды на изменения положения Православной церкви принесла очередная война с Турцией, поставившая Речь Посполитую на грань гибели. Король обратился за помощью к казакам и пообещал утвердить права православной иерархии. Однако, одержав победу над турками в битве под Хотином (1621 г.), Сигизмунд не выполнил своего обещания.
Киевский митрополит Иов Борецкий (1620-1631 гг.) созвал собор, на котором обсуждались меры противодействия униатам. Таковыми были определены: благочестивая жизнь духовенства, проповедь против унии, печатание книг в защиту православия, учреждение школ и братств и другие. 15 декабря 1621 года митрополит Иов направил окружное послание - «Советование о благочестии», в котором увещевал всех православных крепко держаться восстановленной православной иерархии. Содержание послания показывает, что митрополит ясно представлял положение Православной Церкви в Польше, не надеялся на прочность полученной передышки и не ожидал для народа и для себя иного пути кроме исповеднического. Он советовал пастырям «возбуждать и приготовлять к святому мученичеству».
Архипастырь предвидел новую волну гонений на православных, которая не заставила себя ждать. Поводом стало убийство полоцкого униатского епископа Иосафата Кунцевича. Известие о том, что православным епископом в Полоцк поставлен Мелетий Смотрицкий, автор знаменитого «Треноса» и известной «Грамматики», вызвало необычайное воодушевление в городе. Целые приходы стали возвращаться из унии в лоно церкви-матери. Чтобы воспрепятствовать этому Иосафат Кунцевич, отличавшийся особой нетерпимостью к Православию, стал предпринимать решительные меры, не позволяя «схизматикам» совершать богослужение даже в шалашах за городом. Доведенные до крайнего возмущения жители города Витебска набросились на униатского митрополита, забили его до смерти и бросили труп в реку.
Униаты немедленно причислили Кунцевича к лику мучеников, а папа Урбан VIII (1623-1644) признал его блаженным. В 1867 году папа Пий IX причислил Кунцевича к лику святых и провозгласил его «небесным покровителем» России и Польши. Православные жители города Витебска понесли жестокое наказание. Десятки людей были казнены, многих наказали кнутом, темницею, изгнанием. Имения всех виновных были конфискованы. Город лишили Магдебургского права. Ратуша была разрушена, а вечевой колокол переплавили в новый, на котором «увековечили преступление» жителей Витебска. Гонения на православных распространились на всю территорию Речи Посполитой.
События, связанные с гибелью Кунцевича, привели к переходу в унию нескольких видный деятелей православной церкви. В их числе были ректор Киевской братской школы Кассиан Сакович (автор стихов на погребение гетмана Сагайдачного), черниговский архимандрит Кирилл Транквиллион и даже Мелетий Смотрицкий. Вынужденный бежать из страны, он отправился на Ближний Восток, где провел несколько лет. Вернувшись на родину, Смотрицкий издал ряд книг, в которых оправдывал переход в унию и критиковал труды православных полемистов. Самая известная из них – «Апология», в которой автор обвинял православных в разных ересях и призывал присоединяться к католицизму.
После смерти Иова Борецкого митрополитом Киевским с титулом «Экзарх Константинопольского трона» был избран архиепископ Смоленский и Черниговский Исаия Копинский (1631 – 1633). Воспитанник Острожской школы, он был противником католицизма и унии, ревнителем Православия и сторонником перехода под омофор Московского патриарха. Митрополит Исайя был тесно связан с запорожскими казаками и опирался на их помощь в борьбе с той частью духовенства, которая была примирительно настроена по отношению к властям.
В 1632 году умер покровитель унии Сигизмунда III. Православное духовенство, братства и казаки решили участвовать в избрании нового короля лишь при условии возвращения отнятых у них ранее прав. После острых споров с католиками и униатами на выборном сейме, они добились от правительства признания православной иерархии. Определено было избрать митрополита и четырех епископов, утвердить права братств, школ, типографий, предоставить полную свободу вере как православной «русской», так и униатской.
Митрополит Киевский Петр (Могила). 1633 – 1647 годы. Сейм, избравший короля Владислава IV, хотя и разрешил православные иметь своего митрополита и епископов, однако не признал законными иерархов, посвященных патриархом Феофаном. Православные депутаты должны были избрать новых кандидатов на архиерейские кафедры и представить их для утверждения королю. Король Владислав IV (1632-1648) утвердил митрополитом Киевским Петра (Могилу), выходца из молдавского боярского рода.
Симеон, отец Петра, был молдавским господарем (правителем). Свергнутый турками, он бежал с семьей в Польшу. Дочери Симеона вышли замуж за богатых и влиятельных польских магнатов, а сын Петр, получив хорошее образование, служил в польском войске. В 1625 году он принял постриг в Киево-Печерской лавре. Через год скончался Печерский архимандрит Захария Копыстенский. На его место, не без помощи влиятельных родственников, был избран совсем еще молодой Петр Могила. Новый архимандрит активно приступил к устройству монастырской жизни. Он усилил контроль за монашеской дисциплиной, строго взыскивая с непослушных, обновил церковь, подчинил лавре Пустынно-Николаевский монастырь, основал Голосеевскую пустынь, построил на свой счет при лавре богадельню для нищих.
Будучи образованным человеком, Петр Могила решил учредить при Печерском монастыре учебное заведение, не уступавшее лучшим иезуитским коллегиумам. Из способных молодых монахов он сам отбирал будущих преподавателей и отправлял их учиться за свой счет за границу. Когда его посланцы вернулись на родину, представители Киевского братства обратились к архимандриту с просьбой объединить его училище с уже действовавшей братской школой. Петр Могила согласился.
Митрополит Исаия Копинский направил Петра Могилу депутатом на сейм, избиравший нового короля. Благоприятные для православных решения, принятые на нем, были достигнуты во многом благодаря связям и талантам печерского архимандрита. Избранный кандидатом в митрополиты без участия духовных лиц, Петр Могила испросил благословение у патриарха Константинопольского Кирилла Лукариса (1621-1638 гг.), участвовавшего некогда в качестве экзарха Александрийского патриарха на православном соборе в Бресте.
Ко времени приезда митрополита Петра в Киев местные жители вместе с казаками и православным духовенством отняли от униатов древнюю святыню русскую - Софийский собор. Униатский митрополит Иосиф Рутский жил не в Киеве, а в Вильно, собор стоял пустой и богослужение в нем не велось. Вместе со Святой Софией киевляне тогда же овладели деревянною церковью Святого Николая, стоявшей на месте Десятинной, а также руинами древней церкви Святого Василия, построенной князем Владимиром холме, где некогда стоял идол Перуна.
Прежний митрополит Киевский Исайя Копинський не согласился с решением о своем смещении и отказался сложить полномочия. Для удаления его из резиденции пришлось применять силу. Проиграв затеянный против Петра Могилы судебный процесс, Исайя Копинский смирился и удалился в один из полесских монастырей, где скончался в 1640 году. Духовным наследием его стал сборник нравственных изречений под названием «Духовная лестница» и несколько посланий к православному духовенству и частным лицам.
Первым делом Петра Могилы как митрополита Киевского стало приведение церкви Святой Софии в благолепный вид и освящение ее. Митрополит называл храм «единственным украшением православного народа, главою и матерью всех церквей». Его трудами были также восстановлены древние храмы Святого Василия и Спаса на Берестове, а из развалин Десятинной церкви построена новая каменная церковь.
Другой важной задачей, к решению которой приступил Петр Могила, стало исправление церковных богослужебных книг. Ошибки и разночтения в них давали повод противникам Православия утверждать, что в православном богослужении нет единообразия, что в разных книгах об одном и том же пишется по-разному. Петр Могила приказал, чтобы впредь богослужебные книги не выходили в печать без сличения с греческими подлинниками и без его благословения.
Еще будучи архимандритом, в 1629 году Петр Могила издал «Служебник», одобренный на киевском соборе митрополитом Иовом Борецким и южнорусскими епископами. Он отличался от прежних тем, что к нему прилагалось догматическое и обрядовое объяснение литургии. Таким образом, священнослужители не только получили единообразное руководство для совершения литургии, но и смогли понимать то, что совершали. Через десять лет, в 1639 году, Могила, уже, будучи митрополитом, напечатал второе издание своего «Служебник», дополненный ектениями и молитвами, составленными на разные случаи жизни.
Еще одной заботой митрополита стало приведение в единообразие богослужения, должное отправление священниками их обязанностей и повышение их нравственности. Эти вопросы были вынесены на собор, созванный в Киеве в 1640 году. На него приглашались не только духовные лица, но и светские, состоявшие в братстве. «Наша церковь, - писал Могила в окружном послании, - оставаясь ненарушимою в догматах веры, сильно искажена в том, что касается обычаев, молитв и благочестивого жития.
Многие православные, от частого посещения богослужения иноверцев и слушания их поучений, заразились ересью, так что трудно распознать: истинно ли они православные или одним только именем? Другие же, не только светские, но и духовные, прямо покинули православие и перешли к разным богомерзким сектам. Духовный и монашеский сан пришел в нестроение; нерадивые настоятели не заботятся о порядке и совсем уклонились от примера древних отцов церкви. В братствах отвергнута ревность и нравы предков; каждый делает что хочет».
Документы этого собора не дошли до нас, но, как полагают, плодом его стал изданный в 1646 году «Евхологион» или «Требник» - подробнейший сборник богослужений, относящихся к требам. Он долго впоследствии служил руководством во всей Русской церкви под названием «Требник Петра Могилы». В нем составитель не ограничился простым изложением молитв и обрядов, но прибавил объяснения и наставления, как поступать в том либо ином особом случае.
Не дожидаясь, пока священниками станут выпускники Киевского коллегиума, митрополит занялся подготовкой соискателей священнических мест. Они должны были проживать в Киеве и учиться у сведущих лиц. Подготовка эта продолжалась от нескольких месяцев до года. Сам Могила экзаменовал кандидатов и содержал во время обучения на свой счет. В помощь обучающимся решено было составить православный «Катехизис». Задачу эту митрополит возложил на ученого монаха Исайю Трофимовича. После написания книги Петр созвал сведущих духовных лиц из всей южной и западной Руси, дал ее на рассмотрение, а затем обратился к восточным патриархам с просьбой высказать свое мнение. Для утверждения «Катехизиса» в городе Яссы в 1643 году был созван собор православных богословов, на который прибыли и два ученых грека. После долгих споров текст «Катехизиса» был одобрен и отправлен на утверждение патриархов.
Рассмотрение книги, завершившееся, в конце концов, ее утверждением, затягивалось. Поэтому Петр Могила в 1645 году приказал напечатать краткий катехизис, который стал прообразом для всех подобных изданий в последующем. Он состоит из трех частей: в первой рассматривается символ веры по членам, во второй - молитва Господня, в третьей - заповеди. В предисловии говорилось: «Книга эта публикуется не только для того, чтобы священники в своих приходах каждый день, в особенности в воскресные и праздничные дни, читали и объясняли его своим прихожанам; но также, чтобы мирские люди, умеющие читать, преподавали одинаковым способом христианское учение, преимущественно, чтобы родители учили по ней своих детей, а владельцы подвластных себе людей, а также, чтобы в школах все учителя заставляли своих учеников учить наизусть по этой книжечке».
Особое внимание митрополит уделял своему любимому детищу – Киевской школе. Ему удалось добиться у короля согласия на создание на базе ее коллегиума по типу иезуитских. За короткое время школа превратилась в первоклассное по тем времена учебное заведение, ориентированное на европейскую («латинскую») систему образования. Студенты имели право учиться, сколько желали, без ограничения возраста. Предоставлялась возможность оставаться на второй, и даже, третий год в том же классе. Для коллегии было выстроено новое каменное помещение, которое существует и сегодня на территории Киево-Могилянской академии. Пётр Могила обеспечивал преподавателей и неимущих студентов средствами для существования и обучения.
В коллегии изучались церковнославянский, русский, греческий, латинский и польский языки. Студентам преподавали историю, литературу, поэзию, философию. Здесь также обучали нотному пению, катехизису, арифметике, риторике, богословию. Воспитанники каждую субботу упражнялись в диспутах. Цель образования в коллегии была преимущественно религиозная готовить ученых духовных лиц, а также и светских людей, которые сознательно видели правоту Православия и грамотно защищали его в полемике с ее противниками.
Петр Могила скончался 1(11) января 1647 года. В своем духовном завещании он написал: «Видя, что упадок святого благочестия в народе русском происходит не от чего иного, как от совершенного недостатка образования и учения, я дал обет Богу моему - все мое имущество, доставшееся от родителей, и все, что ни оставалось бы здесь от доходов, приобретаемых с порученных мне святых мест, с имений, на то назначенных, обращать частию на восстановление разрушенных храмов Божиих, от которых оставались плачевные развалины, частию на основание школ в Киеве...». Коллегию свою он называет в завещании своим «единственным залогом», и желая «оставить ее укорененною в потомственные времена», в виде посмертного дара завещал ей 81 000 польских золотых, всю свою библиотеку, четвертую часть своего серебра, некоторые ценные вещи и, на вечное воспоминание о себе, свой серебряный митрополичий крест и саккос.
«Имя Петра Могилы - одно из лучших украшений нашей церковной истории. Он, несомненно, превосходил всех современных ему иерархов не только Малорусской, но и Великорусской Церкви и даже всей Церкви Восточной, превосходил своим просвещением, еще более своею любовию к просвещению и своими подвигами на пользу просвещения и Церкви», - такую оценку святителю Петру Могиле дал выдающийся историк Русской Церкви митрополит Макарий (Булгаков).
Имя святителя Петра Могилы 8 декабря 2005 года было внесено в Православный месяцеслов по благословению Святейшего Патриарха Алексия II.
День памяти 31 декабря ст. ст./ 13 января н. ст
Петр Могила был гражданином Речи Посполитой и надеялся, что для православных своих подданных она будет матерью, а не злой мачехой. Но надежды эти оказались тщетными. Ни король Владислав IV (1632 – 1648 гг.), ни его правительство так и не смогли не только исполнить свои обещания, но даже оградить православных от беззаконий, унижений и обид. Униаты и католики производили набеги на православные монастыри, учащиеся иезуитских школ врывались в церкви и кощунственно издевались над святынями. Знатный патрон, униат или католик, мог в любое время забрать у православных церковь или монастырь и отдать униатам или же сдать в аренду. В последнем случае православные должны были платить за пользование храмом арендатору, в большинстве случаев иудею,
В ответ на эти притеснения одно за другим поднимались восстания. Народ жестоко расправлялся с угнетателями, но в итоге оказывался бессильным одержать победу, и тогда начиналась ужасная расправа с побежденными. Речь Посполитая, не желавшая или не сумевшая защитить права своих православных граждан, неуклонная шла к трагедии, вошедшей в ее историю под названием Хмельнитчины.
Патриархи Московские и Всея Руси Иосаф I и Иосиф
Преемник Филарета, четвертый патриарх Московский Иосаф I (1634-1640) уже не носил титула «великого государя» и в государственные дела не вникал. Деятельность его ограничивалась заботами о церковном благочинии и обрядности. В 1636 патриарх издал объемистую «Память» поповским старостам о прекращении разных «нестроений», допускавшихся при богослужении и в жизни духовенства. Для прекращения споров между иерархами Иоасаф также издал «Лествицу властям», в которой указывал, в каком порядке епископы и архимандриты должны занимать места при богослужении и на соборах. При нем продолжалось исправление и издание богослужебных книг, которых было напечатано 23 названия. За короткое правление Иосафа I были основаны три монастыря и восстановлены пять, закрывшихся ранее.
Богданов А.П. Патриарх Иоасаф I
О пятом патриархе Иосифе (1642-1652) известно то, что он был родом из Владимира. При выборах его впервые использовался жребий. Царь Михаил Романов лично отобрал шесть кандидатов на патриарший престол и передал церковному собору для определения будущего предстоятеля жребием, который выпал на Иосифа, архимандрита Симонова монастыря в Москве. Интронизация состоялась 27 марта 1642 года.
Патриарх Иосиф помазал на царство нового государя, 16-летнего Алексея Михайловича Романова (1645 – 1676). Окружение молодого царя постепенно оттесняло от него престарелого патриарха. Иосиф, отличавшийся личной скромностью, это осознавал и воспринимал довольно болезненно. При нем государство начало новое наступление на права Церкви. Это коснулось, прежде всего, церковного суда и церковных вотчин. Церковный суд до этого времени основывался на принципе, установленном еще на Стоглавом соборе - независимость от общего государственного суда не только по духовным, но и мирским делам, за исключением тяжких уголовных преступлений. При этом каждое церковное учреждение стремилось устанавливать свои судебные правила, общим в которых оставалось одно - все подчинялись по духовным делам суду своего архиерея.
В 1649 году было издано «Соборное уложение» - свод государственных законов, действовавший в России до 1832 года. Согласно ему гражданские дела, в том числе и касающиеся духовенства, передавались из ведения церковного суда в общий государственный Монастырский приказ. Новое ведомство имело право судить по всем гражданским искам всех церковных людей, не исключая даже самих иерархов. Таким образом, перед гражданским судом были уравнены как духовные власти, так и миряне. Кроме судебных дел, Монастырский приказ издавал также распоряжения о налогах с церковных вотчин, вел учет церковных имуществ, а также издавал другие указания по церковному ведомству. Право суда по маловажным дела передавался на места - воеводам и городским властям.
Пересмотрело государство и условия владения Церковью своими вотчинами. Ранее церковные владения, составлявшие в стране треть всех земельных угодий, при обложении налогами пользовались привилегиями. Несмотря на все попытки государства ограничить разрастание церковных вотчин, они все более и более увеличивались. «Соборное уложение» воспрещало всякое новое увеличение земельных владений Церкви. Действия государства вызвали недовольство духовенства, часть которого начала сопротивляться власти в церковные дела.
Царь и патриарх были едины в заботе о прославлении новых святых Русской церкви. При Иосифе были открыты мощи благоверного князя Георгия Всеволодовича (память 4\17 апреля), преподобных Александра Свирского (память 17\30 апреля), Кирилла Новоезерского (память 7\20 ноября, 4\17 февраля), Анны Кашинской (память 2\15 октября, 12\25 июня, 21 июля\3 августа), Саввы Сторожевского (память 10\23 августа, 3\26 декабря, 19 января\ 1 февраля). В последний год патриаршества Иосифа, царь Алексей отдал приказ о перенесении в Успенский собор Московского Кремля мощей прежде почивших предстоятелей Русской церкви: митрополита Филиппа (Колычева) из Соловецкого монастыря, патриарха Иова из Старицкого Успенского монастыря, патриарха Гермогена из кремлевского Чудова монастыря.
Продолжалась интенсивная издательская деятельность. За годы патриаршества Иосифа было напечатано 36 наименований книг, некоторые из которых выдержали до восьми изданий. Среди них были не только богослужебные книги, но и замечательные издания житий русских святых (Саввы Сторожевского, Сергия и Никона Радонежских), творений отцов церкви (Ефрема Сирина, Феофилакта Болгарского, Аввы Дорофея, Анастасия Синаита, Василия Великого, Григория Богослова, Григория Двоеслова, Иоанна Дамаскина, Епифания Кипрского, Иоанна Златоуста и других). Сам патриарх написал и издал «Поучение» к священникам, мирянам и иереям, а также ряд других посланий. Церковные книги, изданные при Иосифе, впоследствии высоко ценились и переиздавались старообрядцами.
При патриархе Иосифе оживилась церковная мысль, активно действовал московский кружок «ревнителей благочестия», обративших внимание на «нестроения» в церковной жизни. Согласно одной из патриарших грамот, в самой Москве в приходских церквах служба совершалась со всяким небрежением, наскоро, и служащие, и молящиеся стояли за ней без внимания, разговаривали и смеялись. В храмах бегали и шумели дети, дурачились юродивые, ползали калеки, просили подаяние нищие.
Вся сила участия в богослужении полагалась в одном присутствии на нем, хотя бы и без внимания к происходящему. В присутствии царя и патриарха богослужение совершалась с необычайной торжественностью и продолжительностью, так что приезжие греки только дивились и едва могли выдерживать длинные службы, тянувшиеся иной раз почти целые сутки. Но при совершении их сам царь, например, занимался разговорами и делами, выслушивал доклады бояр и, тут же, делал по ним распоряжения. В храмах каждый чествовал только свою икону, которую помещал в храме, одной ей ставил свечи и ей только одной молился.
«Ревнителей благочестия» особенно волновали такие отступления от богослужебного чина, как «многогласие» и исключение из службы «часов». Согласно церковным правилам при совершении богослужения надлежало соблюдать «единогласие», то есть порядок, когда установленные богослужебные тексты читались и пелись в определенной последовательности, один после другого. Службы при таком порядке были очень длинными и утомительными.
Поскольку сокращать богослужебные тексты считалось недопустимым, то выход был найден в «многогласии», когда священник читал свой текст, дьякон свой, а хор пел свое. Доходило до одновременного воспроизведения пяти, а то и более текстов. В итоге понять что-либо человеку, находящемуся в храме, было невозможно. Для сокращения богослужений из них самочинно исключались «часы» (службы, посвященные особо значимым для христианам моментам жизни Спасителя). Вопрос о «многогласии» рассматривался на церковных соборах 1649 и 1651 гг., но компромисс, который устраивал бы его противников и сторонников, так и не был найден.
В 1649 году в Москву приехал Иерусалимский патриарх Паисий (1645 – 1660) , который указал на ошибки в богослужебных книгах и на несогласие русских обрядов с греческими. Смущенные этим, царь и патриарх послали на Восток, для изучения греческих обрядов, троицкого монаха Арсения Суханова, знавшего греческий язык. Принадлежа к числу людей, сомневавшихся в чистоте греческого православия, он выполнил свое поручение так, что способствовал усилению общей подозрительности к грекам. Арсений в своем отчете рассказывал о таких обрядовых отличиях, что совершенно подорвал в Москве православную репутацию Востока.
Патриарх Иосиф поддерживал сближение с Киевом, из которого пригласил в Москву группу видных богословов - иеромонахов Арсения Сатановского, Епифания Славинецкого, Дамаскина Птицкого и Феодосия Сафоновича. Он позволил открыть школу в монастыре при храме св. Андрея Стратилата на Воробьевых горах, в которой преподавали киевские учителя. Здесь же было создано так называемое «Ртищевское братство». Названо оно было по имени любимца царя, богача и мецената Федора Ртищева, которому принадлежала идея школы. Начинание это вызвало недовольство у многих ревнителей благочестия, подозревавших киевлян, воспитанников Петра Могилы, в приверженности католичеству и унии.
Скончался патриарх Иосиф от простуды, которую получил в великий пост 1652 года. Уже больным он проехал на «осляти» в Вербное Воскресение и слег окончательно. В Великую Среду ему стало совсем плохо. Однако патриарх вышел совершить обряд прощения с царем, но не узнал и благословил вместо него дворецкого. Чин прощения стал прощанием с Иосифом. Царь поклонился до земли Патриарху и поцеловал его туфлю с изображением херувима. Иосиф уже не в силах был совершить ответный поклон. К началу обедни Великого четверга он скончался. Москвичей тогда объял ужас, так как Патриарх оставил свою паству в самые важные дни Страстной Седмицы и Пасхи. Осознавая свою вину перед часто обижаемым им патриархом, царь на погребении Иосифа горько плакал.
