ПРОИЗВОЛЬНЫЕ ДОВОДЫ

Бесспорно, самая распространённая ошибка, которую в большинстве случаев следовало бы назвать не ошибкой, но сознательной уловкой - это «произвольные доводы». Стоит внимательно изучить статьи любой газеты, речь любого оратора, прослушать любой спор, и мы почти неизменно встретим в них произвольные, вовсе не очевидные и не доказанные утверждения и отрицания, на которые люди опираются для поддержки своих мнений. Только, пожалуй, в строго научных книгах из области точных наук подобного рода ошибки встречаются редко.

Однако при этом следует заметить, что признание или непризнание довода «произвольным» зависит в значительной мере от степени нашей требовательности к нему. В одном случае мы более требовательны, в другом - менее, и это вполне нормально. Требовательность к доводам должна на практике иметь свои степени. Иначе мы можем впасть в ошибку «чрезмерного сомнения» или «чрезмерной точности». Если начать исследовать достоверность всякого довода и при всех обстоятельствах с абсолютной точностью, то был бы невозможен любой спор, и нам только бы и оставалось, что следовать примеру некоторых древних философов-скептиков, которые считали необходимым всюду прилагать мерку абсолютной достоверности и поэтому во всём сомневаться.

Есть известная степень требовательности к доводу, устанавливаемая логическим тактом человека. В науке - она одна, в юридической практике - другая, в обычной жизни - третья. И в этих пределах она зависит главным образом от большей или меньшей важности для нас спора. Если кто-нибудь спорит с нами из-за какой-нибудь мелочи, у нас будет одна степень требовательности к его доводам, если же спор идёт из-за каких-нибудь гораздо более серьёзных вещей - совсем другая. Недобросовестный спорщик очень нередко пользуется этой лазейкой для того, чтобы ускользнуть от поражения в споре: «Не доказано!», «Произвольный довод!», «Докажи!», «Не верю!»… Эти заявления обращаются порой в очень важное средство для отступления.

Но как излишняя требовательность к доводам есть ошибка (чаще всего – сознательная уловка), так и излишняя нетребовательность - тоже ошибка (именно ошибка, а не уловка). Нужны именно логический такт и опыт, чтобы в каждом данном случае найти надлежащую мерку требовательности.

Из всех видов произвольного довода необходимо прежде всего выделить «скрытый произвольный довод». Разберём наиболее характерный вид уловки с применением "скрытого произвольного довода" - софизм «произвольного названия», скрывающего довод.

Каждое название должно быть обосновано, обосновывается же название оправдательной посылкой, дающей право на это название. Эта посылка - скрытый довод и очень часто произвольный. Тем не менее люди чаще всего особенно склонны этого рода скрытые доводы не проверять, а принимать их на веру.

Между тем принятие названия часто меняет всё дело. Ведь, приняв его, мы тем самым приняли, что предмет, обозначенный им, обладает и соответственными свойствами.

Рассуждая правильно, мы должны были бы сначала убедиться, что в предмете есть эти свойства, а потом уже принять название его. На деле же люди чаще всего сначала принимают название его и, основываясь уже на названии, выводят, что предмет должен иметь те или иные свойства. Получается как бы «перевёрнутое доказательство». Этим недостатком обыденного мышления пользуется софист, стараясь заставить нас сначала принять на веру название предмета; и вместе с этим «пройдут» незаметно и те свойства предмета, в которых он желает нас убедить. Яркий пример - революционный термин «экспроприация». По сути дела те люди, которые во времена той же русской смуты занимались экспроприацией, были самыми натуральными ворами. Но чтобы в глазах простого народа эти люди выглядели не ворами, а чем-то более благородным, их назвали экспроприаторами, и в основной своей массе это название было принято, а вместе с ним и те свойства, которые обычно присущи тем, кто зарится на чужое имущество, то есть ворам.

К тому же роду софизмов произвольного названия относится одна из самых обычных уловок спора - бездоказательная оценка доводов противника. Многие, услышав довод противника, заявляют категорически: «Ерунда!», «Чепуха!», «Игра слов», «Это глупо!» и т. д., и т. п.. Если они потом и докажут правильность своих слов, то всё-таки подобные резкие оценки доводов противника по меньшей мере излишни - особенно до доказательства их правильности. Необходимо заметить, что в огромном большинстве случаев такие оценки и недоказуемы, и неправильны. — Но их иногда даже и не пытаются обосновать, а высказывают «просто так», в виде аргумента, в виде возражения. Это уже чистейший софизм произвольного названия: название заменяет довод, а само не доказано. Даже более того - это один из самых грубых софизмов этого рода.

К произвольным доводам относятся или с ними связаны и более тонкие оценки доводов с целью отделаться от труда на них ответить. Например, «этот довод слишком груб и примитивен, и с ним не стоит считаться», или «нечего останавливаться на этом наивном доводе» и т. д., и т. п. Необходимо помнить, что раз мы спорим с кем-нибудь, раз сочли возможным (а может быть даже и нужным) с ним спорить, то наша обязанность опровергнуть все его доводы (или хотя бы добросовестно попытаться это сделать), какими бы  они ни казались нам грубыми или наивными.

Сюда же относятся и такие уловки произвольного довода, когда спорящий начинает отделываться такими словами от труда опровергать мысли противника: «в конечном результате анализа эта мысль приводит к противоречию». Но тот, кто пытается отделаться от продолжения спора с помощью таких слов, обычно не пытается показать, что та или иная мысль действительно приводит к противоречию. Таким образом, получается «опровержение в кредит», которое необходимо отнести к ошибкам (или скорее к уловкам). Или же отделывается замечанием: «мы не будем останавливаться на этом аргументе, так как ошибочность его очевидна, а перейдем к более существенному». Или: «здесь мы не будем доказывать истинности (или ложности) этой мысли. Мы докажем её в другой раз» и т. п. Это последнее можно назвать «доказательством в кредит». Формы таких ошибок и уловок – весьма многочисленны и разнообразны.

Далее, одним из самых употребительных видов произвольного довода являются неправильные ссылки на авторитеты. Доводы «от авторитета» очень важны, и без них часто просто не обойтись. Но необходимо при этом помнить два условия правильного их применения: а) доводы эти правильно применимы или за неимением доводов по существу, что бывает очень часто (ведь мы же не можем знать всё на свете, всё испытать и самолично проверить); или же в подкрепление доводов по существу. Сама по себе ссылка на авторитет в огромном большинстве случаев является лишь более или менее вероятным (а не достоверным) доводом; б) каждый авторитет - авторитет только в области своей специальности. Если таких областей несколько - тем для него лучше, конечно. Но вне пределов специальности он «обычный смертный», и ссылка на него в этих случаях - ошибка или сознательный софизм. Вот два условия, при соблюдении которых может быть правильна ссылка на авторитет. В остальных случаях такая ссылка есть ошибка или сознательный софизм.

Но и при соблюдении указанных условий ссылка на авторитет имеет разные степени вероятности, которые необходимо учитывать каждый раз отдельно. Например, в области специальности данного лица есть вопросы, по которым его правдивое мнение можно счесть достоверным, и есть такие вопросы, где оно не идёт далее средних степеней вероятности. Возьмём, к примеру, науку. Некто приводит довод: «такая-то теория в настоящее время оставлена многими физиками». В подтверждение он ссылается на слова некоего профессора, известного своим точным умом и широкими познаниями в современном положении физики. Ясно, что такой человек не мог сделать ошибки в этом вопросе. Так же, как не можем сделать мы её в вопросе: имеем ли мы отношение к кафедре миссиологии или нет. Вся суть будет в том, верно ли передал некто слова профессора. Наоборот, если некто сошлётся на слова профессора в доказательство того, что такая-то спорная теория в физике ошибочна, то тут мнение профессора (если оно верно передано) может иметь лишь ценность большей или меньшей вероятности, в зависимости от многих обстоятельств. Профессор, бесспорно, авторитет, но профессор ещё и человек. Может быть ошибочна не новая теория, а оценка её этим авторитетом.

Злоупотребление ссылками на авторитеты свойственно чаще всего увлекающейся молодежи и тем людям, которые не привыкли, не любят и не умеют самостоятельно мыслить. Резко, но остроумно о таких любителях авторитетов отзывается философ Артур Шопенгауэр: «Люди, которые столь поспешно и с таким жаром хватаются за авторитеты, чтобы ссылкой на них разрешать спорные вопросы, в сущности, рады, что могут пустить в дело чужой рассудок и чужую проницательность, за неимением своих собственных. Число их — легион. Ибо, как сказал Сенека: unus quisque mavult credere, quam judicare (каждый предпочитает верить, а не рассуждать). Поэтому в их спорах обычное оружие — авторитеты. Ими они побивают друг друга. Кто ввязался с ними в спор, тот сделает неправильно, если захочет обороняться от них доводами по существу и аргументами. Окунувшись в пучину неспособности рассуждать и мыслить, … они противопоставят вам в виде аргументов авторитеты и закричат: «Победа!»».

Эти доводы: «тот-то неоспоримо доказал», «наукой доказано» и т. п. так часто встречаются в некоторых спорах, и так сравнительно редко они правильны. Они - или ошибка неумелого в логике и неграмотного в науке незрелого мышления, или софизм, то есть лживый довод. Как часто он применяется, знает, вероятно, всякий.

Уловка противоположного характера - совершенное отрицание каких бы то ни было авторитетов.

В действительности есть сравнительно мало вопросов, в которых мы серьёзно, с полным знанием, с затратой всего нужного труда и сил можем разбираться сами. Эти вопросы обычно не выходят за пределы ближайшего житейского опыта и интересов и за пределы нашей ближайшей специальности. В остальном мы поневоле основываемся на опыте и знаниях всего прочего человечества. Без них мы порой не можем сделать ни шагу. Но если так, то естественно основываться на опыте и знаниях не первого попавшего на пути человека (может быть, совершенно не пригодного для этой цели), а на сведениях заведомо наилучших знатоков в той области, к которой относится вопрос, то есть опираться на авторитеты. Поэтому полное отрицание авторитетов чаще всего является или откровенным «мальчишеством», или результатом недомыслия, или софизмом - в параллель софизму злоупотребления авторитетами.

Чаще, однако, встречается не полное отрицание авторитетов, а другой софизм: отрицание того авторитета, который правильно приводится в подкрепление своей мысли противником. Например, предположим, мы утверждаем нечто из области физики, и подтвердаем своё утверждение ссылкой на недавнее упоминание этого же обстоятельства профессором - известным, общепризнанным знатоком физики и точным мыслителем. Как наш оппонент, так и мы сами в этих вопросах профаны - авторитет нами приведён вполне правильно и к месту. Но нашему оппоненту не хочется допустить доказываемый нами довод, и он начинает рассуждать: «Позвольте, но ваш профессор - бог, что ли? Разве он не может ошибаться? Ещё недавно он был уличён в такой-то и такой-то ошибке». «Да, - отвечаем мы, -  профессор не бог, ошибаться может. Возможно, что он уличён был и правильно. Но весь вопрос, в чём ошибаться? Есть вопросы, в которых его ошибка так же невероятна, как для нас с вами ошибка в вопросе: разговариваем мы сейчас с вами или нет». Однако в таких случаях на помощь доводу как недоказанному приходится подбирать другие доводы. Оппонент достиг своей цели.

СОФИЗМЫ НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ

Софизмы непоследовательности или неправильного рассуждения, то есть такие, в которых тезис «не вытекает» из доводов, встречаются очень часто. В таких случаях иногда говорят: «отсюда (то есть из довода) ничего еще не следует»; или «ваш довод ничего не доказывает» и т. п. Прежде всего следует упомянуть «ложное обобщение». Например, человек приводит несколько примеров того, что такие-то лица или такие-то предметы обладают известным признаком, и без дальнейших рассуждений делает вывод, что все подобные лица и предметы обладают этим признаком (вроде того, как один гоголевский герой видел, что все православные, каких он встречал, едят галушки, и отсюда сделал вывод, что все православные вообще едят галушки, а кто не ест их, тот не православный).

Эта склонность к ложному обобщению основана на сознательном или бессознательном просеивании фактов. Просеивает их наша память, приводя лишь те наблюдавшиеся нами факты, которые соответствуют нашему настроению или предвзятому мнению. Пример такого просеивания - газеты. Газета печатает только то, что находит интересным, а интересуют тех, кто ту или иную газету выпускает, только факты известного рода. Поэтому они попадают в печать, а противоположные не попадают, хотя бы их было несравнимо больше и они были бы несравнимо важнее. Отсюда может получиться (и на практике получается постоянно) ложное, одностороннее представление о положении дел и ложные обобщения (для «поправок» надо хотя бы читать противоположные газеты). Когда такое просеивание фактов совершается сознательно, то есть обращается в уловку, оно называется подтасовкой фактов. Подтасовка фактов и ложные обобщения - одно из самых обычных орудий софиста.

Обычен также софизм «подмена понятий». За тождеством понятий, встречающихся в различных местах доказательства, необходимо следить особенно зорко. Иначе получится ошибка - подмена понятия или, как часто говорится, «подмена термина» в доказательстве. Впасть в неё очень нетрудно, особенно благодаря неточности нашей обычной речи. Одно и то же понятие сплошь и рядом выражают разными словами. Поэтому иногда нелегко сразу сообразить, точно ли перед нами одно понятие в разных словах, а не два разных понятия. Ещё более, если можно будет так выразиться, предательская особенность речи та, что одно и то же слово обозначает часто несколько разных понятий. Об этом мы уже говорили выше. Здесь иногда и сам не остережёшься и в одном месте доказательства употребишь слово в одном смысле, а в другом месте - придашь ему иной смысл. Особенно если доказательство длинное, а слово по смыслу не совсем ясно. Ещё легче сделать такую ошибку в споре, когда наш противник употребляет слово в одном смысле, мы же - в другом. Это бывает очень часто. Например, если кто-нибудь в споре упоминает слова апостола Павла: «Любовь есть совокупность всех совершенств» (Кол. 3,14), а другой с ним соглашается, это ещё не значит, что они думают одно и то же. На русском языке слово «любовь» имеет особенно много значений. Любить можно Бога и картофель, невесту и старый халат, ближнего и «холодную ванну»…

Софист пользуется такой подменой понятий очень часто. Это одно из самых удобных средств морочить людей. Так как большинство из них не привыкло разбираться в «тонкостях» слов и выражений, то лучше принимать заранее меры против этого опасного софизма: а) стараться одно и то же понятие выражать одними и теми же словами и где противник этого не делает, самому делать за него, как бы повторяя на свой лад его фразу; б) каждое слово, имеющее несколько значений, стараться заменить или другим словом, более определённым по смыслу, или целым точным выражением. Иногда можно ограничиться дополнением слова какими-нибудь оговорками, например, слово «любовь» заменить более точным выражением: «любовь к Богу», «к ближнему», «к женщине» и т. п.

Из других софизмов непоследовательности необходимо упомянуть распространённый и часто довольно курьёзный софизм, который можно назвать «дамским аргументом». Он нередко бывает в ходу и у мужчин, но в женских устах он получает почему-то особый блеск и рельефность.

Суть его вот в чём. По многим вопросам возможно, мыслимо не одно, не два, а несколько, много решений, несколько предположений и т. д. Некоторые из них противоположны друг другу. По здравому смыслу и по требованиям логики надо учитывать все эти решения или предположения. Но софист поступает наоборот. Желая, например, защитить своё мнение, он выбирает самое крайнее и самое нелепое противоположное из других мыслимых решений вопроса и противопоставляет своему мнению. Вместе с тем он предлагает нам сделать выбор: или признать эту нелепость, или принять его мысль. Чем ярче контраст между нелепостью и защищаемым им мнением, тем лучше. Все остальные возможные решения намеренно замалчиваются.

Вот пример из жизни:

А. Что ты так сухо обошлась с ним? Он, бедный, чувствовал себя у нас очень неловко.

Б. А как же мне с ним прикажешь обращаться? Поместить в угол вместо икон и молиться на него?

Есть тысячи способов обращаться с людьми помимо этих двух. Но Б. выбрала для контраста самый нелепый из мыслимых способов.

Или вот другой пример - из «серьёзных» споров. Настолько «серьёзных», что тут «дамский аргумент» смешан с «палочным». Спорят мужчины.

А. По моему мнению, теперешний состав правительства совершенно не пригоден для управления страной.

Б. Что же, значит, по вашему мнению, надо опять вернуть к власти Сталина?

Не менее часто встречается другой родственный софизм: навязанное следствие. Чаще всего он имеет внешнюю форму так называемого приведения к нелепости.

Известно, что один из приёмов опровержения неправильной мысли состоит в том, что мы рассматриваем её следствия. Если следствия, которые из неё необходимо вытекают, ложны или прямо нелепы, значит, ошибочна и сама мысль, из которой они следуют. Софист же, искажая этот приём, нередко старается навязать мысли нелепое следствие, которое вовсе из неё не вытекает. Вот самый простой житейский пример:

А. Я думаю, что тот же самый упрёк (о горячности в споре) можно возвратить и тебе. Повторю слова Иисуса Христа: «врачу, исцелися сам».

Б. О Боже мой! Он делает себя равным Иисусу Христу!...

Или другой случай (тоже из жизни):

А. Ах, как я устала!

Б. Но ведь сегодня же вам не пришлось много работать. Занавески приделала В. За покупками ходила С.

А. Так ты называешь меня дармоедкой? Значит, я по-твоему, дармоедка?

Наконец, из числа других софизмов можно упомянуть ещё «многовопросие». По какому-нибудь вопросу возможно только условное решение: в одних случаях надо решать так, в других иначе. Софист же требует, чтобы противник «просто» ответил - да или нет». Если противник хочет сделать должное «различение», его обвиняют в том, что он «не хочет отвечать прямо и прибегает к увёрткам». Например:

- Честно или нечестно защищать другой народ (в споре) в ущерб своему? Отвечай без увёрток, прямо: да или нет?

- Но постой! Я же не могу двумя словами ответить на такой вопрос, потому что...

- А! Не можешь прямо ответить?! Когда ты прижат к стене, ты всегда пускаешься на уловки.

- Да нет же! Сам вопрос такого рода, что на него невозможно ответить только «да или нет». Это вопрос сложный, и на него надо....

- Слыхали мы эти ваши громкие фразы, знаем ваши уловки... Мне не надо никаких хитросплетений... Ты мне отвечай прямо: честно или нечестно? и т. д.

                                                       МЕРЫ ПРОТИВ УЛОВОК


Кто хорошо изучил уловки софистов и умеет сейчас же распознавать их, тот в значительной мере обезопасит себя от них. Как отвечать на каждую из них в том или другом случае - зависит от такта, находчивости и других подобных качеств спорящего. «Прописать особое лекарство» против каждой из них и для всех обстоятельств вряд ли возможно. Можно сказать только одно: кто принимает в споре все те предупредительные, «профилактические», если так можно выразиться, меры, тот в значительной мере охранит себя от всяких поползновений софиста. Главнейшие из них таковы:

- спорить только о том, что хорошо знаешь;
- не спорить без нужды с так называемым мошенником слова или с человеком, «хамоватым» в споре, а если всё-таки и приходится с такими спорить, то быть все время «начеку»;
- научиться «охватывать» мыслью весь спор, а не следовать от довода к доводу;
- всячески сохранять спокойствие и полное самообладание в споре;
- тщательно и отчётливо выяснять тезис и все главные доводы - свои и оппонента.

Скачать этот материал:
	Архив: *.rar
	Документ: *.doc
Категория: Риторика | Добавил: о_Евгений (13.12.2011) | Автор: о_Евгений
Просмотров: 3473